В понимании мусульман Шариат Аллаха – это божественный закон, который Мухаммад, мир ему и благословение Аллаха, по приказу Всевышнего донёс до людей для обретения ими счастья в этой и будущей жизни. Поэтому не разрешается мусульманину, не находящемуся под принуждением, заменять его установления ни частично, ни тем более полностью, за исключением случаев, которые дозволяют произнести слова неверия при принуждении. Как и не разрешается ему быть довольным тем, что каким-то образом заменяет его (Шариат), ибо [только] он способен исправить бедственное положение общины [мусульман] и улучшить её дела в любое время и в любом месте в отличие от выдуманных законов, которые, если и могут быть пригодными в определённых обстоятельствах, могут не быть таковыми в других. И как может человеческий разум охватить все интересы общества, учитывая различие эпох и мест, и придумать закон, подобный этому, ведь то, что он утверждает однозначно сегодня, завтра будет отвергать. Всевышний Аллах же охватил Своим знанием каждую вещь, и в понимании мусульман Его Шариат учитывает все интересы Его рабов во все времена и по всему миру. И если кто-то попытается приблизить исламский Шариат к выдуманным законам и изменить его, дабы уподобить им, то сердце его болеет, а разум грешен. И там, где он хотел добиться улучшений и прогресса, он не добьется ничего, кроме разрушений и испорченности.
А тот, кто предпочёл знанию Аллаха и Его Шариату опору лишь на свой разум, тот не имеет отношения к Исламу, как и тот, кто считает закон мусульман непригодным для своего времени и тяготится его соблюдением. Всевышний Аллах сказал: «Но нет, клянусь твоим Господом, они не уверуют, пока не изберут тебя судьей во всём том, что запутано между ними, не перестанут испытывать в душе стеснение от твоего решения и не подчинятся полностью» (сура «Ан-Ниса», аят 65).
И как упомянул хафиз Абу Шама аль-Макдиси, когда шахид Нуруддин [аз-Занки], правитель, подобных которому мало среди исламских правителей, пришёл к власти, земли [Ислама] были в наихудшем положении, которое только можно представить. Тогда стоящие у власти подумали, что же можно сделать для исправления подобного положения. И решили, что простого исполнения шариатских постановлений в случае доказательства преступления законным путём недостаточно для удержания [преступников] от злодеяний, и для наведения порядка необходимо применять к ним законы более строгие. Они возлагали на праведного учёного, шейха Умара аль-Мусыли [учитывая, что он был доверенным советником правителя ещё до того, как тот пришёл к власти] свои надежды, что он доведёт до халифа это, как они считали, благоразумное решение. Он ответил на их просьбу и написал халифу, чтобы тот наказывал преступников отсечением руки даже до того, как их вина будет доказана законным путём. После того как правитель прочитал это наставление шейха, он написал на оборотной стороне листа:
«Упаси Аллах, чтобы я наказывал кого-то, чья вина не доказана по Шариату, и упаси Аллах, чтобы я пренебрёг [наказанием] того, чья вина доказана. И если бы я поступил так, как ты мне советуешь в этом письме, то я уподобился бы тому, кто свой разум предпочёл знанию Аллаха. Ведь если бы Шариата не было достаточно для исправления положения людей, [Аллах] не послал бы с ним Печать своих посланников». И отправил послание обратно.
И когда шейх прочитал ответ правителя, то заплакал горькими слезами: «Какой позор! Это я должен был сказать ему то, что он мне написал, но всё вышло наоборот». И тогда он покаялся и отрёкся от своего наставления. Халиф же продолжил вести дела государства в соответствии с требованиями Шариата, пока в течение короткого времени в стране не наступил порядок. В те времена, если бы из одного края страны в другой отправилась в путешествие очень красивая женщина, имея с собой самые дорогие жемчуга и драгоценные камни, с ней ничего не случилось бы, и с кем бы она ни заговорила, никто бы не посягнул на её честь и имущество. Книги по истории полны [информации] о важных мерах, предпринятых этим правителем для улучшения положения [в стране], о том, как он отбил атаки крестоносцев не только в Шаме, но и в Египте – с помощью одного из своих военачальников.
И чудеса тайн Шариата не ограничиваются [только] исправлением положения людей, ибо он не подобен законам, выдуманным теми, кто ошибается разумом. Исламские государства добивались процветания лишь в меру своего следования принципам шариата и приходили в упадок настолько, насколько отдалялись от него. И на это у нас есть тысяча и одно доказательство из истории Ислама. Али ибн Абу Талиб, каррамаЛлаху ваджхаху, сказал очень мудрые слова: «Каждый раз, когда люди ради мирской выгоды оставляли что-то из своей религии, Аллах заменял полученную ими выгоду тем, что хуже неё». И мы можем увидеть это воочию на всех витках истории. Прав был поэт, сказавший Абдульмалику ибн Марвану:
«Мы латаем нашу дунья заплатками ахирата, но не имеем в итоге ни того, ни другого».
Это можно сравнить с человеком, который отрезает кусок от своих штанов, которые прикрывают его срамные места, чтобы залатать им верхнюю одежду.
Положения шариата, в свою очередь, это то, что сподвижники, табиины и их последователи поняли из Корана и сунны в соответствии с ясным арабским языком, и действия факихов – это [также] понимание Корана и сунны. И никто кроме Всевышнего не имеет абсолютно никакого права на создание законов. Тот же, кто считает, что правоведы имеют право устанавливать законы, тот демонстрирует незнание одновременно и Шариата, и фикха и этим самым открывает двери для наговоров врагов религии, как мы это видим в наши дни. Что же касается поздних факихов, то они имеют право высказывать своё мнение только в новых, не имевших место ранее вопросах, и им не разрешается говорить что-то, противоречащее тому, что сказали учёные первых поколений, которые были большими знатоками языка и знали, как общались между собой сподвижники ещё до того, как арабский язык претерпел изменения, и которые получили знания от тех, кто был свидетелем откровения. И их понимание шариата является верным, а тому, что они не посчитали доводом, не можем следовать и мы. Если же мы о чём-то и говорим [от себя], то только в тех вопросах, в которых они имели разногласия либо не упоминали вообще. А тот, кто думает, что Ислам нуждается в реформаторах, подобных тому реформатору-немцу в христианстве, тот просто не понимает разницу между Исламом, чьи священные тексты сохранены в таком виде, в каком их передал Посланник, мир ему и благословение Аллаха, и христианством, чьи манускрипты восстановить нет никакой возможности. Поэтому наши неопытные современники, желающие для Ислама реформ, тем самым показывают своё незнание не только этой разницы между Исламом и христианством, но и незнание истории этих религий. Поистине, прав был сказавший: «…вы непременно пойдёте путём тех, кто был до вас…».
И как же обидно мусульманину видеть людей, облачённых в одежды учёных, которых желание пустить пыль в глаза толкает на показывание себя более знающими, чем учёные первых поколений, и на изобретение всё новых методов искажения смысла слов; которые превратили Шариат с его ясными и понятным положениями в нечто изменяющееся в угоду времени, и всё это лишь ради приближения к тем, кто не таит в своём сердце ничего хорошего для Ислама. Они говорят: «У нас есть свои традиции, и мы должны преследовать свою выгоду и изменять решения [Шариата] в соответствии с ними и т. д.». Тем самым они хотят лишь сделать Закон Аллаха податливым веяниям времени и условий, как и их собственные умы. Да, среди западных мыслителей есть те, кто хочет видеть религию именно такой – аморфной, и это всего лишь ловушка, в которую они заманивают своих последователей из жителей Востока, обольщённых их философией.
Что касается обычаев, то их положение в Исламе подробно разъяснено в книгах по основам, правилам и частным вопросам фикха. Как, например, в сделках: когда не упоминается конкретная валюта, то подразумевается, что речь идёт о валюте страны, где заключается сделка; то же и с ратлем [мера веса]; также нечто, обусловленное обычаем, считается обусловленным устно [при сделке]; также действительна отмена права расторгнуть покупателем сделку при осмотре им одной из комнат дома, если в этой местности принято все комнаты этажа строить одинаковыми; или сохранение права выбора при изменении обычая; либо понимание слова в том прямом значении, которое принято в данной местности, если не сказано обратное; или при упоминании в сделках еды (та`ам) и мяса без конкретизации понимается, что речь идёт о пшенице и бараньем мясе – в той стране, где общепринято мясом и едой называть именно эти два вида продуктов; и другие подобные вопросы, которые подробно разъяснены в блестящем тахкыке, принадлежащем перу шейха шейхов, большому учёному Хибатуллаху ат-Таджи, в шархе «Аль-Ашбах уа ан-назаир», который хранится в библиотеке «Ар-Рафи`ия» в пяти больших томах, а также в «Аль-Маджму` аль-музаххаб фи кауа`ид аль-мазхаб», Саляха аль-`Аляи и в других книгах о правилах мазхабов, [правила] которые являются мостом между основами и ответвлениями и которые очень важны для обретения понимания фикха, даже если в последнее время их изучением пренебрегают. Поэтому сам по себе `урф какой-либо группы не считается узаконенным, ибо иначе это [может] привести к мысли о том, что деяния людей Медины – это их `урф (который впоследствии стал частью Шариата), а не что-то унаследованное от Пророка, мир ему и благословение Аллаха, поколение за поколением. И если в какой-либо местности есть обычай пить холодный чай [так в целях конспирации некоторые называли спиртное] или посещать винные забегаловки, будет ли это оправданием для дозволения этих деяний? Пусть же побоятся Аллаха смутьяны, желающие изменить Шариат именем традиций и обычаев. Этих примеров достаточно, ибо цель статьи другая, а иначе пришлось бы писать отдельную книгу.
Как пример их фальши в попытках изменить Шариат в угоду своим страстям приведём следующие слова некоторых из них:
«Основой во взаимоотношениях (торговых сделках и т. д.) в шариате является выгода, и если шариатский текст противоречит пользе (выгоде), то его следует оставить и действовать так, как этого требует наша личная выгода».
Какой же позор тем, кто произносит подобные речи и строит на этом свой новый Шариат! Ибо это является ничем иным, как попыткой изменить Божественный Закон путём дозволения запрещённого в личных интересах. Спроси этого грешника: «Что же это за выгода такая, которой ты добиваешься через свой «шариат»? Если это шариатская польза, то единственный способ познать её – это откровение, с чем согласны даже мутазилиты, о которых говорят, что они считают, что [человеческий] разум способен устанавливать [шариатские] хукмы, как это подробно изложено в книге «Аль-Му`тамад шарх аль-`имад» авторства Абу аль-Хусейна аль-Басри аль-Му`тазили [и этот текст слишком большой, чтобы его здесь приводить, см. «Аш-Шамиль» аль-Иткани]. А если же ты хочешь получить мирскую выгоду – учитывая разброс мнений в её измерении – то, если она противоречит шариатским текстам, мусульмане её вообще не принимают во внимание, ибо нередко разум, в отличие от Шариата, может считать пагубное благим. Что же касается маслаха мурсаля (то, в чём есть польза для людей, но при этом в Шариате нет довода за или против этого) и других «масалих» (польз), упомянутых в книгах по основам и правилам фикха, то, если об этом нет шариатского текста, учёные единогласны в том, что их не принимают во внимание при противоречии доводам Шариата.
И первым, кто открыл эти двери – двери отмены шариатских текстов при их противоречии [личной] выгоде – был Наджм ат-Туфи аль-Ханбали, который в своём толковании хадиса «Ля дарара уа ля дырар» [о недопустимости причинения вреда ни без причины, ни в ответ на вред], сказал, что польза приоритетнее текстов Шариата и иджмы (единогласного мнения учёных) при их противоречии.
И подобных речей никто из мусульман до него не произносил, а после за ним последовали только павшие ещё ниже. Поэтому слова «Это относится только к вопросам взаимоотношений [сделок], а не поклонения. Ибо поклонение – это право Законодателя (Аллаха), а цель сделок – это выгода людей, и поэтому её [выгоду] и нужно учитывать» – это попытка сделать разграничение там, где его нет. Потому что Всевышний Аллах приказывает что пожелает, не важно, относится это к поклонению или взаимоотношениям между людьми. И Он дозволил одни виды торговли и запретил другие. Всё это относится и к торговле через заказы, к обмену валюты, аренде и другим разделам фикха. И если позволить подобным уловкам этого беспутного человека проникнуть во все разделы [фикха], то от Шариата Аллаха камня на камне не останется. Но Аллах не допустит ничего иного, кроме завершения [совершенности, полноценности] Своего Света (Ислама). А тот, чей язык повернулся сказать, что выгода может идти вразрез с доказательствами из Книги Аллаха, Сунны и иджмы, тот как бы утверждает, что Всевышний Аллах якобы не знает, в чём польза для Его рабов, а они знают об этом лучше, так, что даже начали думать, что их личная выгода может противоречить установлениям, на которые указывают приказы Аллаха, переданные нам через Его Посланника! Пречист Аллах! Ведь это неприкрытое безбожие! А кто поддался подобному бреду, у того нет доли ни в знании, ни в религии, ведь это не просто слова учёного, которые, если даже и могут быть неправильными, всё же были произнесены с хорошим намерением. Нет, это смута, двери которой открыл злоумышленник и баламут.
В своей книге «Табакат аль-ханабиля» ибн Раджаб сказал об ат-Туфи аль-Ханбали: «У него не было знаний хадиса, он часто ошибался в своей речи, был шиитом, отошедшим от сунны. Этот человек оклеветал Умара, и некоторые из наших шейхов сказали, что они слышали, как он покаялся и отказался от рафидизма, находясь в тюрьме, но это всего лишь лицемерие, потому что когда в конце своей жизни он жил в Медине по соседству с ас-Сакакини, шейхом рафидитов, он написал стих, в котором ругал Абу Бакра. Об этом упомянул аль-Матари, хафиз и историк Медины. Также сказал ибн Мактум: «Он был известен своим рафидизмом и хулой на Абу Бакра и его дочь Аишу, да будет доволен ими Аллах». Вот пример его стихов: «Сколько сомневающихся в его халифате, И сколько уверенных, что он – Аллах», в которых имеется в виду Абу Бакр и Али, да будет доволен ими Аллах. Разве может подобное исходить от верующего?! О себе он говорил: «Ханбалит, рафидит, захирит; ашарит, всё это – большие несчастья». См. его биографию в «Табакат» ибн Раджаба, в «Ад-Дурар аль-камина» и «Шазарат аз-захаб».
Неужели заблудшие подобные этому должны быть примером в закладывании основ, тогда как их цель – искоренение Шариата? Пусть читатель не обольщается тем, что некоторые небрежные [в своей религии] называют его имамом Наджмом ат-Туфи, ибо мы живём в такое время, когда того, кто не достоин быть даже имамом мечети своего переулка, величают имамом-доводом.
И к Аллаху возвращаются все дела.
(«Макалят аль-Каусари», стр. 96)
