Рассказы о книгах: «На пути к нашей культуре». Война цивилизаций

Это одна из важных книг в той культурной войне, что идет в арабском мире в области гуманитарного знания уже больше ста лет. После колонизации Египта, который всегда был культурным центром мусульман, появилась гуманитарная жизнь, связанная с языком, литературой, историей. Эстетические взгляды историков, писателей, поэтов, знатоков языка стали крайне западными – ультразападными.

Махмуд Шакир пишет, что пребывал в растерянности в 20-30 годы, после Первой Мировой войны. Литературное общество, в котором он находился, кардинально отличалось от того культурного наследия, к которому принадлежали мусульмане.

[В своей книге] он апеллирует к такому писателю, как Таха Хусейн – одному из крупнейших арабских писателей. Он был лидером движения отказа от исламских корней и продвигал идеи европеизации, считал, что можно забыть арабский язык, что главное – стать европейцами. Таха Хусейн был женат на француженке, и после его смерти она забрала их детей и уехала во Францию. Его дети, дети великого арабского писателя,  не знают даже арабских букв.Он был главой секуляризма в области литературы, таким же, как Мухаммад Абдо и его школа, разрушавшие основы Ислама с позиции теологии.Секуляристам противостояли такие люди, как шейх аль-Ислам Мустафа Сабри, шейх аль-Ислам Кавсари, и другие суннитские гиганты в области теологии.

Каким образом современные арабские поэты и писатели могут навредить Исламу? У Таха Хусейна есть книга, посвященная поэзии эпохи невежества (джахилия), и он говорит, что такого понятия не существует, что это всего лишь выдумка. А это очень важно для нас – доказать наличие поэзии эпохи невежества. Это связано с доказательством чуда (и’джаз) Корана. Если не существовало поэзии той эпохи, то мы не можем сравнить Коран с литературными памятниками того периода и показать, что Коран не похож ни на что из того, что было тогда написано. Необходимо показать, что поэзия эпохи невежества и Коран абсолютно не подобны друг другу. 

Таха Хусейн отрицает поэзию эпохи невежества, а это закрывает возможности доказательства и’джаза Корана – того, что Коран не может быть результатом какого-то творчества, это Божественное Писание, и это можно ясно ощутить, читая поэзию того периода и сравнивая ее с Кораном.

Имам Бакиляни написал несколько книг, посвященных и’джазу Корана. И он говорит, что если читать арабскую поэзию, то за каждым произведением виден человек, видна какая-то личность, прослеживается жизненный опыт – видна позиция автора. В случае с Кораном, если ты стал мастером в  поэзии, ты чувствуешь, что Коран не мог быть написан человеком, ты физически это ощущаешь. Поэтому, если поэзии эпохи невежества не существует, то и Коран не с чем сравнивать. Таким образом, литературоведение имеет отношение к шариатским наукам и неподобию Корана.

Устаз Махмуд Шакир вырос при этих людях – явных грешниках, безбожниках, взращённых европейцами как интеллигенция. То же самое произошло и в мусульманских республиках. Вся интеллигенция взращена коммунистами – она их продукт, даже если они непосредственно не являются коммунистами, они – продукт коммунистической школы, и все – либо вероотступники, либо упорствующие на больших грехах. Все, что их интересует из так называемой национальной культуры, связано с запретными – согласно Шариату – аспектами этой культуры.

Махмуд Шакир впал в отчаяние, у него началась депрессия. Разрыв между его культурным наследием и тем, что он видел в реальности, тяготил его. Он углубился в чтение, начав читать абсолютно все: тафсиры, историю, книги по акыде, хадису, фикху, книги по медицине, астрономии и т. д. Он полностью погрузился в арабский язык, в арабское наследие. В какой-то момент он начал ощущать, каким образом работает арабский разум, каким образом он видит реальность: «Я вкусил мышление этой культуры».

Он понял, что все основано на Исламе. Ислам – база этого мышления, этой культуры. Если ты отрезаешь себя от этой акыды, от ахляка (принципов исламской этики), ты отрезаешь себя полностью.

Махмуд Шакир приводит слова Таха Хусейна, который говорит, что необходимо быть как Декарт: ты должен полностью отказаться от каких-то связей и постараться смотреть на вопрос с сомнением, без предвзятости, без начальных позиций. Шейх Шакир не принимает эту идею, говоря, что это невозможно, ведь у человека есть язык – язык уже формирует мышление; у человека есть жизненный опыт, культурный контекст, окружающий его. Человек не может быть чистым, не связанным абсолютно ни с чем. Мышление, анализ всегда сопряжены с окружающей человека культурной жизнью.

Он говорит, что философы конца XIX-го века, такие как Ницше и Шопенгауэр, приходят к тотальной анархии, абсолютному следованию своим страстям. Защитой же от этого служит следование религии. Религия, язык, история – твое культурное наследие помогает тебе, оно защищает тебя от страстей. Абстрактные правила не могут изменить человека.

 

Религия меняет человека – не философия, а религия. Как правило, философы – не самые лучшие люди, поскольку абстрактные философские идеи не способны их изменять. Аллах ниспослал не идеи для изменения общества, Он ниспослал Пророка (да благословит его Аллах и да приветствует), который воплотил это в реальность. Живой пример имеет колоссальное значение.      Наша религия не может существовать без живых примеров, для нас нет абстрактных Корана и Сунны – у нас  Коран, Сунна и практика [этого] сподвижниками. Что-то может отличаться в зависимости от мазхаба, но сподвижники донесли до нас Сунну, они – часть нашей религии, как и четыре имама мазхабов.

Далее шейх Шакир пишет, что усердие, которое проявляет тот или иной ученый, становится частью Ислама. Например, имам Газали – мы не мыслим Ислам без него, мы не можем представить ислам без книги «Ихья улюм ад-дин». Усердие, которое проявляют сыны уммы, в итоге становится частью религии. Он выражает идею, что следование религии (тамассук) – одна из удивительных вещей этой уммы. Если посмотреть на европейское христианство, можно увидеть, что в реальной жизни его последователи не были религиозными – они были фанатичны, но, когда дело касалось соблюдения их религии, начинался хаос.

Продолжая, он задается вопросом: «Откуда появились такие, как Таха Хусейн?» Ведь они не могли появиться на пустом месте. Почему нам внушают, что наша история – отсталая, что возвращение к Исламу – это возвращение к средним векам, что нам нужно развиваться, идти вперед – откуда это? Шейх Шакир, отвечая на вопрос, возвращается к тому, что исламская цивилизация с самого начала находилась во вражде с христианским западным миром. Ислам на протяжении своей истории шел достаточно победоносно: сначала мы захватили земли Шама, и христиан напугало то, с какой легкостью это было сделано и с какой легкостью местные христиане согласились жить под исламским правлением.
 

Византийская империя, как правило, воевала с собственным народом, и в зависимости от того, какую версию христианства принимал тот или иной император, они начали убивать и преследовать тех, кто исповедовал какую-то другую форму христианства. Мусульмане же  сказали: «Платите джизью (подушный налог) – и нас не интересует, что вы делаете», – и христиане были очень обрадованы этим. Захват этих земель вселил страх в сердца христиан. Когда мусульмане начали продвигаться и угрожать Византийской империи, ее правители написали письмо своим единоверцам на Запад. На тот момент уже произошло разделение христианства на его восточную и западную части. Бoльшая часть Европы обладала значительными человеческими ресурсами. Византийские правители звали на помощь для защиты своих земель от нападения мусульман. Таким образом, именно православные были инициаторами крестовых походов. Сложилось мнение, что в крестовых походах принимали участие лишь католики – да, они сражались, но инициировали это православные христиане. И ударило это в первую очередь по ним. Константинополь был разграблен европейцами, и это предрешило падение Византийской империи. 

Начались крестовые походы, и это стало вторым этапом в отношениях между исламским миром и западным христианством. Европейцы из этих походов вынесли следующее: во-первых, мусульмане – более продвинутая цивилизация. Их быт, культура, язык, наука более продвинуты, чем европейские. Это было очень важным фактом для христиан – признание того, что они более отсталая цивилизация. Полчища и орды христиан атаковали мусульман, и в итоге они были отброшены, Иерусалим был отвоеван.Военное поражение, ощущение своей отсталости и желание догнать мусульман – все это было движущими мотивами европейцев того периода. Они стали пытаться доставать арабские книги. Даже богословы, например, Фома Аквинский, уже были под влиянием арабского богословия.  Изучая арабский язык, европейцы строили свою теологию, реконструировали греческую философию, на которую они опирались.

Все это было вторым периодом; третий период начался с момента захвата Константинополя. Некоторых греков, не получивших должного обращения к себе в Византии, османы смогли переманить к себе и узнать строение оружия, пушек, передовых на тот момент, что и помогло взять Константинополь.
Суннату дунья – то, каким образом движется этот бренный мир – очень важно. Мусульмане захватили Константинополь не копьями и луками, а продвинутыми технологиями. Безусловно, был тауфик от Аллаха, но внешняя причина в виде технического прогресса непременно должна присутствовать. Это было третьим ударом по европейцам. Они поняли, что мусульмане технически более развиты, что они уже в Южной Европе, захватили Балканы, Грецию, что уже есть европейские народы, исповедующие Ислам. Это вселило в европейцев настоящий страх за свое существование. Махмуд Шакир пишет, что с этого периода началось развитие науки, культуры и технологий. Одной из движущих сил для европейского Ренессанса был страх мусульманского завоевания. Даже если смотреть на победы мусульман в войнах, их продвижения, можно заметить реформацию христианства. Люди поняли, что им необходимо менять образ жизни, так как при нынешнем положении дел они проигрывают мусульманам. Изменения касались и вопросов религии – христиане разделились на католиков и протестантов.
Развитие европейского общества продвигалось из страха перед османским завоеванием. Шейх Шакир пишет, что слово «турок» в тот период было и оскорблением, и понятием, внушающим страх. Турецкая империя внушала огромный страх европейцам. Мусульмане впали в беспечность, начав полагаться лишь на свои завоевания. С этого периода начинается постепенный упадок мусульман, и культурно-технические весы постепенно начинают склоняться в сторону христиан.
У Махмуда Шакира очень ценные размышления о востоковедах. К примеру, некий человек – француз или англичанин – отправляется в университет и пять лет обучается языку, которого он не знает. Каким образом человек за пять лет может изучить язык, которого он никогда не знал, овладеть культурой, которая полностью отличается от его культуры? Это невозможно. Он объясняет, как формируется человек в качестве носителя культуры. Сначала человек достигает возраста, когда у него появляется понимание (фахм), он наблюдает, копирует язык и обычаи, родители прививают ему какие-то ценности. Потом он становится подростком, и у него появляется возможность самостоятельно мыслить, по Шариату он становится самостоятельной личностью, на него возлагаются шариатские обязанности (таклиф).  Это очень долгий период. Каким же образом человек из другой культуры может за пять лет овладеть этой культурой, стать специалистом в ней и уже мусульманам рассказывать, что есть правильного и неправильного в этой культуре? Такого не может быть!

Каким образом человек, пять лет изучавший язык в университете, человек, который не вкусил эту религию, эти ценности – каким образом он может быть специалистом в этой религии? Этого не может быть. Да, они могут в какой-то степени рассказывать своим соплеменникам о других культурах, но каким образом они могут быть специалистами, которые объективно оценивают нашу культуру? Выносят о ней суждения и нас же ей обучают? Это сумасшествие!

Еще у шейха Шакира есть глубокая идея о шурут ас-сакафа (условия причастности к определенной культуре): когда ты становишься частью какой-то культуры; когда ты в нее веришь; когда ты ее практикуешь; когда ты идентифицируешь себя с ней. Эта культура становится твоей культурой. Ты веришь, что Коран – это не литературный памятник, а Откровение от Аллаха; ты веришь, что Сунна Пророка (да благословит его Аллах и да приветствует) – это не обычай арабов, а Божественный закон (ташри’); ты веришь в фикх, веришь в нравственность этой религии, в ее науку, в ее богословие. Помимо идейной составляющей, эта культура должна стать частью твоей практики.

Вторая составляющая – это язык, на котором ты делаешь дуа, читаешь намаз. И третья важная часть – сопряженность, отсутствие отчуждения от этой культуры. В романе Жан-Поля Сартра «Тошнота» описывается европеец периода окончания Первой Мировой войны, очень важного периода в истории Европы, когда множество людей осознало, что эта война – прихоть правителей и никакого отношения к народам она не имеет. Люди поняли, что они всего лишь пушечное мясо. Осознание бессмысленности этой войны привело европейцев к отчуждению от своей культуры. Европейцы перестали считать себя ее частью. Во многом, именно поэтому стали распространяться идеи социализма. Сопричастность к культуре, понимание, что ты – «сын этой уммы», – у европейцев это исчезло.Культурная самоидентификация имеет очень важное значение. Только таким образом ты сможешь вкусить и понять эту культуру.

Шейх говорит о соотношении между языком и разумом. Исследования в области нейропсихологии, нейролингвистики, связанные с мозгом, языком, мышлением, говорят, что разум неспособен сделать что-либо без языка. Деятельность разума вне самого разума вербальна: либо ты пишешь, либо говоришь, либо жестикулируешь. Язык жестов – тоже язык. Любая твоя идея сопряжена с языком, и лишь через язык ты способен выражать то, что ты думаешь. Язык, в свою очередь, влияет на мышление. Арабский язык есть продукт Корана. Это проявление специфики Ислама по отношению к другим религиям. Поскольку Коран – Священная Книга, источник Шариата, именно коранический арабский язык является классическим, и таковым он всегда останется. Отсюда растут ноги у идеи таких людей, как Таха Хусейн, придать аммии (нелитературному арабскому языку) официальный статус. Тот язык, на котором арабы разговаривают в повседневной жизни, кардинальным образом отличается от классического арабского языка. Мусульманские богословы не позволяют этому свершиться. Разговорный язык не имеет письменности, он не кодифицирован. Умма не признает его как язык, мы никогда не дадим ему статус языка, на котором пишутся книги, и у которого есть своя грамматика. Поэтому религия и язык не отделимы друг от друга. Если ты относишь себя к этой культуре, к этому языку, то язык является естественной ее частью.

Говоря о культуре, следует отграничивать науку. Мы не принимаем западную культуру, но наука – это идея, принадлежащая всему человечеству.
Объективные научные исследования (в области военного дела и т. д.) – общие. Научные теории же – это попытка гуманитарно осмыслить те или иные открытия.

Шейх Махмуд говорит, что в мусульманском мире в 11-12-м веках началось Возрождение. Он приводит Мухаммада Ибн Абдуль-Ваххаба как пример исламского Возрождения и Шаукани как пример отказа от таклида. Здесь я, конечно, с ним не согласен. Призыв Ибн Абдуль-Ваххаба стал одной из причин развала исламской цивилизации. Он считал, что Османский халифат – это халифат многобожия (ширк), что мусульмане с восьмого века – в ширке. Это признание наследия огромной части твоей уммы ширком и заблуждением. Какое отношение это имеет к Возрождению? Может, Махмуд Шакир не знал истинных постулатов этого призыва, может, он был поверхностно с ним знаком, но, если посмотреть на суть этого призыва, ясно, что он враждебен к нашей цивилизации. Имам Газали, имам Джувейни, имам Рази – их итогом стало многобожие – так Ибн Абдуль-Ваххаб понимает исламскую культуру. Какое отношение это имеет к Ренессансу?

Что касается Шаукани, то и это принесло больше вреда. Мусульмане развивались, завоевывали территории, следуя мазхабу, совершая таклид. Таклид в основе своей не имеет никакого отношения к косности, отсталости, к нежеланию человека мыслить.

Далее Махмуд Шакир переходит к колонизации Египта. Когда Наполеон вторгся в Египет, когда Египтом правили мамлюки, а он сверг их, установив своих наместников, – все это печальное время в истории уммы. Все это было сопряжено с несправедливостью (зульм), которую творили правители Египта. Ученые Азхара, в частности, шейх Шаркави, шафиитский факих, объявил, что весь Египет должен прекратить функционирование: все закрыли свои магазины, прекратили участвовать в экономической жизни Египта и поставили ультиматум правителям, чтобы те оставили народ в покое. Имам Шаркави пришел к правителю и проклял его: «Будь проклят ты и те, кто тебя сюда продал». В то время существовали люди наподобие опричников, собиравшие дань с жителей. Если правители будут несправедливы к своему народу, при вторжении врагов народ не захочет помочь правителю-тирану. Поэтому Наполеон захватил Египет без труда.

Началась колонизация мусульманского мира, мусульманам стали внушать, что они отсталые по сравнению с европейцами.
Махмуд Шакир говорит, что нет понятия «мировой культуры», – любая культура состоит из религии или нравственных ценностей этого народа и его языка. Единой для всего мира культуры быть не может, это невозможно. Европейцы захватили большую часть мира, насадили свои ценности, и их культура стала считаться мировой. Но это не значит, что есть мировая культура, единая для всех народов. Это либо победившая культура, либо колонизирующая. культура, которая ассимилирует другие народы.  
 
Итак, мусульманам было внушено чувство их отсталости от европейцев. Через несколько лет, уже в XIX-ом веке, появилась идея отправить группу мусульман на обучение в Европу. Выбрали имама этой делегации. Мусульмане решили, что им необходимо изучить военное искусство Европы, а с ним – философию, религию, культуру, язык и так далее.

Когда эта делегация прибыла во Францию, местные правители уделили много внимания имаму. Он был выпускником Азхара, из бедной семьи. Его сердце признало превосходство европейских культуры и ценностей над Исламом, и к этому, безусловно, местные чиновники приложили огромные усилия.

Вернувшись, он создал школу иностранных языков. С этого момента началось разделение мусульманского образования на религиозное и светское. Все богатые, успешные люди стали отправлять своих детей в светские образовательные учреждения, где изучались философия, религия, языки, но уже с позиции европейцев. Это стало отправной точкой для разделения мусульманского образования на религиозное («для бедных, нищих, глупых») и светское («для умных, богатых, успешных»). Это и определило появление такой элиты, как Таха Хусейн и подобные ему. Так появились люди, которые видели Ислам как историю, мешавшую развиваться, совершать научные открытия, и как наследие, от которого нужно отказаться. Такие люди признавали Ислам, но лишь как часть истории. Разделение образования на светское  и религиозное определило появление секуляристов в мусульманском обществе. Эта война идет по сей день – в некоторых арабских государствах министрами культуры были открытые гомосексуалисты. Впоследствии выяснялось, что многих писателей спонсировал Пентагон.

Это настоящая война, связанная с культурой, литературой и языком. Литература формирует твое представление о хорошем и плохом. Если тебя сформирует определенная литература, для тебя религиозные истины будут банальными, скучными и неинтересными, в то время как разврат станет интересным и ценным.

Страшная сила искусства в том, что порок может быть описан и представлен так, что ты будешь ему сочувствовать. Искусство способно менять эстетические воззрения человека, и из этого будет вытекать отношение человека к религии. Большинство европейской литературы антирелигиозно по своей сути. Многие европейцы относятся к религии как к чему-то банальному и скучному, они не видят в ней ничего глубокого. Эстетически они сформированы таким образом, что религия для них – это скучно, это какие-то банальные истины, это смешно.

Именно эта книга шейха Махмуда Шакира помещает текущую войну между Европой и исламским миром в историческую перспективу. Следует понимать, что это естественно: либо они нас, либо мы их. Надо понимать, что ключевой вопрос – это внутренние враги, те, кто стремится оторвать нас от своей культуры: веры в нее, ее практики, самоидентификации.
 
Язык этой книги достаточно сложный. Это период расцвета арабской литературы и войны секуляристов против религиозных деятелей. Поэтому религиозные деятели не могли писать простым языком, они должны были писать на уровне своих оппонентов, должны были превосходить их.
Эта книга несет в себе важную идею: люди должны понимать, что у уммы есть как внешние, так и внутренние враги. Это часть жизни. В этом величие Корана – он не говорит об абстрактных идеях, он говорит о реальностиИ реальность такова, что другая цивилизация хочет сломить тебя и уничтожить и она никогда не успокоится, пока ты не перестанешь отличаться от нее. Это очень важно для понимания исламской концепции лояльности и непричастности (аль-валя валь-бараа). И это не жестокость, а объективная реальность.
Похожие материалы