Тема религиозного фанатизма («та’ассуб» на арабском) давно меня интересует, и, как мне кажется, она весьма актуальна – в ней кроются многие проблемы Ислама в современном мире. Начнём с того, что фанатизм – это форма мировоззрения, или манхаджа, если выражаться шариатскими терминами. Особенно явственно он проявляется в сектантстве, для него характерно преобладание эмоционального над рациональным. Говоря о психологии фанатизма, следует обратить внимание на такое понятие, как акцентуация характера.
Акцентуация характера — явление, при котором одна черта характера выражена ярче других и выступает особенностью конкретного человека. Акцентуация рассматривается как промежуточная стадия между нормой и патологией. Во втором случае она перерастает в психопатию.
Существует несколько типов акцентуаций, которые выступают благоприятной основой для развития фанатизма;
1) демонстративный (истерический);
Носитель этой акцентуации всегда стремится быть в центре внимания, всячески обратить его на себя, вся его деятельность подчинена этой цели. На основе данной аномалии характера развивается такой тип фанатика, который выставляет напоказ свою религию, всячески о ней заявляет, но внутренне не следует основным её требованиям.
2) дистимичный (шизоидный);
Это замкнутые люди со слабо выраженными эмоциями и большей частью пребывающие в хмуром настроении. Человек с таким характером погружён в религию, но заботится лишь о самом себе и не замечает, как его поступки отражаются на окружающих его людях.
3) возбудимый (эпилептоидный);
Эти люди отличаются жестокостью во взглядах, резкими агрессивными выпадами и быстрой реактивностью. Реакции возбудимых личностей импульсивны. Если что-нибудь им не нравится, они не ищут возможности примириться, им чужда терпимость. Напротив, и в мимике, и в словах они дают волю раздражению, открыто заявляют о своих требованиях или со злостью удаляются.
4) застревающий.
Здесь особо выражена тяга к справедливости и вынашиванию плана мести, злопамятность. Развитие фанатизма у человека такого типа наиболее опасно, поскольку он может представлять угрозу для окружающих.
То есть фанатизм может пропагандироваться, и есть люди, более подверженные ему в силу своей психологической нестабильности. В споре с фанатиком можно заметить характерные черты, как то: доказательство догмата через догмат (то, что в логике называется «замкнутый круг»); переход на личность собеседника; самовосхваление, попытка убедить оппонента в своей исключительности; очернение взглядов оппонента; словесное запугивание; применение силы.
Применив эти критерии оценки, мы увидим, что очень часто в исламской среде им соответствуют именно салафиты, конечно, фанатизм свойствен не только им, но и другим сектантам – хабашитам, рафидитам, крайним суфиям и т. д., но именно салафиты наиболее активны, число их последователей значительно превышает число остальных сект, по крайней мере, в русскоязычном сегменте. Выражают фанатичные взгляды в первую очередь их имамы – не студенты или невежественные простолюдины, как они сами часто пытаются это представить – а именно их имамы, начиная от ибн Теймии, ибн Каййима, Мухаммада ибн Абдуль-Ваххаба и т. д.
Если посмотреть на их труды, то методы их полемики полностью отвечают признакам фанатизма, которые мы указали выше. По просторам интернета давно уже гуляют грязнейшие оскорбления, которые использовал ибн Теймия против ашаритов, или откровенная клевета ибн Кайима в их же адрес, такфир Ибн Абдул-Вахаба в адрес целых государств, например, Османского халифата, причём переводится и распространяется это самими салафитами. Такое абсолютно некритичное восприятие своей школы, слепой таклид за своими имамами в акыде и формирует фанатичное/сектантское мировоззрение, в соответствии с которым главным врагом объявляется другой мусульманин с иными взглядами, а главной задачей становится его изничтожение всеми правдами и неправдами, на что тратятся фактически все ресурсы.
Безусловно, те же вахабиты могут нам возразить: «А разве от ашаритских имамов не передаются жёсткие фетвы или обвинения оппонентов в неверии?». Мы ответим: «Да, передаются», но вопрос именно в манхадже, в отношении к оппоненту, мы ищем фетвы для отвода такфира от мусульманина, а не наоборот, когда обвинения построены порой на взаимоисключающих тезисах. Так, от ваххабитов в наш адрес одновременно можно услышать обвинения и в скрытом атеизме, и джахмизме, и в следовании античной философии, и в издевательстве над священными текстами, и прочий бред. Всё это напоминает ситуацию 90-х годов, когда сами ваххабиты были в подобном положении – их обвиняли в том, что они женятся на своих матерях, не признают Пророка (да благословит его Аллах и приветствует) и т. д.
Мы не призываем к «ихванизму» – полностью закрыть глаза на разногласия в акыде и не уделять этому внимание, но мы призываем к правильному расставлению приоритетов. Для нас сунна – не втягивать массы простых мусульман в разногласия, которые существовали между имамами, но для наших оппонентов зачастую всё наоборот, сунной у них является втягивание простого люда в разногласия между учёными, разжигание вражды и ненависти между мусульманами и натравливание озлобленных невежд на врага, а слепой фанатизм, ненависть к другим мусульманам по факту начинает возводиться в ранг добродетели. Естественно, данный манхадж будет отторгаться большинством современным людей, что мы и видим в арабских странах, в том числе и в Саудовской Аравии – оплоте ваххабизма. Восприимчивы к нему либо молодые неофиты, которые не успели наесться ненавистью и фанатизмом, либо разного рода социофобы и мизантропы, которым подобный манхадж близок. Отторжение это выражается не только в отходе от ваххабизма как такового, но и зачастую в муртадстве, то есть в полном отходе от религии, так как черты, присущие ваххабизму, начинают воспринимаются как черты Ислама.
Вообще, нужно иметь в виду, что враги Ислама в наше время очень часто строят свою критику именно на морали и этике, создавая репутацию Исламу как жестокой тоталитарной религии, и ваххабиты здорово играют им на руку в этом. Это отдельный вопрос, насколько «этичны» и «моральны» двойные стандарты современного неисламского общества, но факт остаётся фактом – именно вопрос «гуманности» и «этичности» религии является одним из основных орудий современного атеизма/агностицизма, ведь сомнению подвергается не столько существование Бога, сколько истинность религии с её догматами. Неслучайно на Западе как среди интеллектуалов, так и среди обывателей распространён именно агностицизм или теизм, то есть люди абстрактно во что-то верят, не считая нужным следовать запретам и повелениям традиционного для них христианства.
У такого – «светского» – отношения к религии в Европе есть своя историческая подоплёка, восходит она к Тридцатилетней войне, о которой стоит рассказать подробней. Тридцатилетняя война – последняя крупная религиозная война в Европе между католиками и протестантами, продолжавшаяся с 1618 по 1648 год и породившая Вестфальскую систему международных отношений. Боевые действия Тридцатилетней войны происходили в Центральной Европе, в основном на территории современной Германии. Как сами боевые действия, так и вызванные ими голод и эпидемии опустошили целые регионы. В Южной Германии войну пережила лишь треть населения. Многим областям потребовалось больше века, чтобы восстановиться от последствий вызванного войной экономического и социального упадка.
По итогам Вестфальского мира католики и протестанты уравнивались в правах, провозглашался принцип веротерпимости, что в дальнейшем снизило значение конфессионального фактора в отношениях между государствами. Главная роль в международных отношениях, ранее принадлежавшая монархам, переходила к суверенным государствам, а все страны-участники конгресса признавали ответственность за любые военные действия как часть своего суверенитета, что сделало внешнюю политику стран более прозрачной.
Таким образом, была заложена правовая основа для создания национальных государств, в которых главной формой самоопределения и самоорганизации становилась «нация», а не конфессия. Помимо юридических последствий, Тридцатилетняя война сильно подорвала авторитет христианства в глазах европейских интеллектуалов, задававшихся вопросом, насколько моральна «христианская мораль», что в дальнейшем способствовало созданию морально-этических моделей, не связанных напрямую с религией, или, другими словами, «светской морали».
Ислам никогда не сталкивался со столь масштабными внутриконфессиональными войнами. Да, конечно, были восстания хариджитов и шиитов, но они никогда не были столь масштабными и не разделяли умму на два воюющих десятилетиями лагеря, возможно, в этом кроется одна из причин, почему светская и секулярная реформация пришла к мусульманам гораздо позже и именно из Европы.
Пример Тридцатилетней войны был приведён для того, чтобы наглядно показать, насколько губителен для последователей религии чрезмерный фанатизм и враждебность по отношению к другим верующим с отличными взглядами. И тауфик – лишь от Аллаха.
