Если ты скажешь: «Твои слова о том, что фикх – это мирская наука, оправданы в отношении наказаний и споров, но не оправданы в отношении таких видов поклонения, как намаз или пост, а также в отношении запретного и дозволенного».
Самое близкое к деяниям Ахирата, о которых говорят факихи, это Ислам, намаз – и дозволенное, и запретное.
Если ты внимательно изучишь границы взгляда факиха, то поймёшь, что он не заходит за границы мирского, и если ты поймёшь это в отношении Ислама, намаза – всего дозволенного и запретного, то в отношении остального это будет очевидней.
Когда факих говорит об Исламе, затрагивая условия его действительности, то он может говорить лишь о словах языка, потому что сердце выходит за границы ответственности факиха, как об этом сказал Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует):
هلا شققت عن قلبه
«Ты что, раскрыл его сердце?»[1]
И Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) сказал это человеку, который убил того, кто произнёс слова двух свидетельств, оправдывая это тем, что тот сказал их лишь из страха.
Факих выносит решение о действительности веры у человека, невзирая на то, с каким намерением он произнёс слова двух свидетельств.
А что касается искренности в сердце, то это не относится к специализации факиха, и даже если он будет обсуждать эти темы, то это будет выход за границы его специализации.
Что касается намаза, то факих выносит решение о действительности намаза, если он был внешне совершён со всеми условиями, если даже человек был беспечен от начала и до конца, размышляя, например, о своём бизнесе. Но ведь такой намаз не принесёт никакой пользы в Ахирате, так же, как два свидетельств без веры в смысл слов не принесут никакой пользы для сказавшего их.
Факих же вынесет решение о действительности такого намаза, потому что повеление было выполнено внешне, а что касается трепета и осознанности при совершении, то это вопросы Ахирата, и только благодаря им формальные действия приносят пользу, но это не относится к компетенции факиха, и если он даже будет касаться этих вопросов, то это будет выходом за границы его науки.
Что касается закята, то факих изучает этот вопрос с точки зрения правителя: если правитель силой заберёт закят у того, кто не хочет его выплачивать, то факих будет считать, что ответственность снята с человека.
Что касается дозволенного и запретного, то в случае с отстранением от запретного в религии у набожности четыре уровня:
первый уровень – это набожность, которая является условием принятия свидетельства, при отсутствии которой свидетельство человека не принимается в суде, и необходимым условием этого является отстранение от явного запрета;
второй уровень – это набожность праведников (солихин), отстранение от всего сомнительного.
Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) сказал:
دَعْ مَا يَرِيبُكَ إِلَى مَا لَا يَرِيبُكَ
«Оставь то, в чём сомневаешься, в пользу того, в чём не сомневаешься»[2];
третий уровень – это набожность богобоязненных (мутаккын) – отстранение от явно дозволенного из страха, что это может привести к запретному.
Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) сказал:
لَا يَبْلُغُ الْعَبْدُ أَنْ يَكُونَ مِنَ الْمُتَّقِينَ حَتَّى يَدَعَ مَا لَا بَأْسَ بِهِ حَذَرًا لِمَا بِهِ الْبَأْسُ
«Раб не достигнет уровня богобоязненных людей, пока не начнёт оставлять то, на что нет запрета, боясь совершить то, в чём есть запрет».[3]
Например, отказ обсуждать других людей из-за опасения впасть в итоге в грех поклёпа (гибат) или отказ от желанной еды из страха, что это может привести к греху;
четвёртый вид – это набожность правдивых (сиддыкун), полное отстранение от всего, кроме Аллаха, из страха потратить хотя бы миг своей жизни на то, что не приближает ко Всевышнему Аллаху, даже если человек точно знает, что это не приведёт к греху.
Все эти уровни находятся вне специализации факиха, кроме первого уровня – набожности, которая требуется для свидетельства и судейских решений. Но наличие только этого вида набожности не означает отсутствия греха в Ахирате, потому что Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) сказал:
اسْتَفْتِ قَلْبَكَ إِنْ أَفْتَاكَ النَّاسُ
«Спроси своё сердце, даже если люди дали тебе фетву».[4]
Факих не обсуждает болезни сердца и способы их устранения, он обсуждает только то, что аннулирует доверие к человеку в суде (адалят).
И поэтому факих исследует только то, что связано с этим миром, который является средством для счастья в Ахирате, и если он и обсуждает вопросы греха, качества сердца и Ахират, то только выходя за границы своей специализации, подобно тому, как он иногда обсуждает вопросы медицины, арифметики, астрономии или ильм аль-калам.
Суфьян ас-Саури, имам явных наук, говорил: «Изучение этой науки не является запасами Ахирата».
Все согласны с тем, что величие знания заключается в его практике, но как можно даже подумать о практике знаний в вопросах лиаана[5], зихара[6] или подобных вещей?
Кто изучает эти вопросы, чтобы затем приближаться к Аллаху через их практику, тот сумасшедший, а истинные деяния – это деяния сердца и органов тела в поклонении и величие в изучении этих деяний.
Если ты спросишь: «А почему ты сравнил фикх и медицину, ведь медицина, хоть и связана с мирским, занимается вопросами здоровья тела, а фикх связан с религией, и сравнение этих двух наук противоречит иджме мусульман?», знай, что между ними есть нечто общее, хотя и не во всём, и фикх выше медицины в трёх аспектах:
1. фикх – это шариатская наука, потому что её содержание имеет пророческую природу, в отличие от медицины, которая не является шариатской наукой;
2. фикх нужен всем идущим по пути Ахирата, как здоровым, так и больным, а в медицине нуждаются только больные;
3. фикх соседствует с наукой в пути Ахирата: фикх изучает деяния тела, а источник этих деяний – состояния сердца, и похвальные деяния исходят от похвальных нравственных качеств, а порицаемые – от порицаемых, а связь между органами тела и сердцем очевидна.
[1] Бухари, № 4269, Муслим, № 96.
[2] Тирмизи, № 2518.
[3] Тирмизи, № 2451.
[4] Ахмад, 4/228.
[5] Случай, когда муж не признаёт ребёнка своей жены своим, и они проклинают друг друга.
[6] Случай, когда муж говорит своей жене: «Ты для меня, как спина моей матери».